  В прянно-мускусном шлейфе восточного сада,
там где звонко журчал ледяной ручеёк,
(тот, что вскоре сорвётся с горы водопадом)
заблудился однажды простой паренёк.
Нежный бархат камелий в листве изумрудной
укрывался от яркого солнца лучей,
И остаться в раю этом было не трудно...
Путник сбросил котомку с пудовых плечей.
Изнывало уставшее тело парнишки,
в три ручья пот стекал по челу и щекам...
Искушали на ветках пунцовые вишни:
«Прикоснись, и вкуси: Я - сочна и сладка...!»
Сень волшебного сада прохладой и негой
за мгновенья поймала парнишку в силки
Вдруг в глазах его синих, прозрачных как небо,
от увиденного, зацвели васильки:
Шелест крыльев разрезал пространство. И блики
золотого заката пестрели в канве
перламутровых перьев. Играл сердоликом
хвост жемчужно-коралловый. Между ветвей
путник диво увидел - прекрасную птицу,
что клевала пунцовые вишни в саду.
А над нею прожорливый коршун кружился...
Меткий выстрел парнишки отстрочил беду
Птица с ветки слетела: «Ну, здравствуй, царевич!»
прожурчал ручейком серебристым вопрос:
«Что ты ищешь по воле напыщенной девы?
И потратив всю жизнь, ты ответ не найдёшь...»
«Ты ведь знаешь сама, что не собственной волей
я отправлен в далёкие эти края...
Мой отец лихорадкой любовною болен
и отправил за новым лекарством меня.
Нашептала коварная мачеха мысли
что коль птичьего он пригубит молока,
то наполнится тело его новой жизнью,
он забудет надолго, что старость близка...»
« Я готова любое желанье исполнить,
знаю сколько всего ты в пути перенёс...
Только, Ваня, совет ты мой добрый запомни:
по тропинке ступай. Там, где старый утес -
открывается лес заповедный. У кряжа
ты увидишь песчаной косы полосу.
Крики чаек тебе вход в пещеру укажут.
И внутри ты найдёшь поистёртый сосуд.
В нём хранится заветных желаний напиток,
не спеши открывать. Путь не близок домой.
И когда не помогут ни крест, ни молитва
ты сосуд с эликсиром волшебным открой.
И запомни, царевич, коварные сети
злая мачеха всюду расставить смогла.
Одурманенный страстью беды не заметил
твой отец. В его сердце господствует мгла.
И направлен ты был в тридесятое царство
чтоб в лишеньях добыть молоко райских птиц
лицемерной царицей. Безмерно коварство,
и не знает душа её злобы границ...
На погибель она тебя, Ваня, послала
и не верит, что ты возвратишься назад.
Злоключений твоих это только начало.
Но я верю, что сможешь ты зло наказать...!
Крыльев взмах и исчезла прекрасная птица.
Истуканом остался парнишка стоять.
А с рассветом успел дивный сад изменится:
пожелтевшие травы, обугленный яр...
Лишь тропинка зелёной травою манила
и звала за собой в неизвестную даль.
И желтели призывно цветы девясила...
Наконец гор скалистых возникла гряда
По песку золотому прошёлся парнишка,
не без помощи чаек пещеру нашёл.
Там, в стене отсыревшей нащупал он нишу
где лежал стёртый, медный сосуд небольшой.
Спрятал Ваня находку в мешочек холщовый,
в путь обратный пустился в полуденный зной.
И без устали ехал, отец родной чтобы
поскорей исцелился от страсти слепой.
Вьётся узкою змейкой дорога лесная,
далеко позади стран далёких туман.
И предчувствие душу тисками сжимает -
чёрной тучей возник люд лихой у холма.
Ваня вправо свернул, чтоб в чащобе укрыться,
недалече заметил людское жильё.
И спугнул ненароком в лещине лисицу.
Веток хруст под ногами раздался. Чутьё
обострилось мгновенно. Зловещие знаки
он заметил вблизи той избушки в лесу.
Подобрался к ограде, не ведая страха,
осторожным движеньем раздвинул листву:
Приближалась большая ватага к избушке,
истекал кто-то кровью, а кто-то хромал.
Видно только вернулись они с заварушки,
заполняли награбленным все закрома.
В сундуках тяжеленных каменья и злато,
и с шелками тюки волочились в пыли.
Вот, хохочет от счастья детина косматый
что так много награбить в походе смогли.
А к Ванюше скребутся тревожные мысли:
«Не под силу я справится с ними один!
Сабля верная есть под рукой, розум лисий
и отвагой меня сам господь наградил
Да боюсь, в одиночку с ватагой не справлюсь...
Кто бы помощь в бою мне сумел оказать?
А что, если глотком эликсира добавлю
я силёнки себе?» И срывая печать
он сосуд откупорил. Белёсою дымкой
окружило Ивана за пару минут.
«Что прикажешь, хозяин?» - спросил невидимка-
«Я по воле твоей воздух свежий вдохнул.
Три желанья теперь я обязан исполнить.
Удивлён? Отчего? Ты же знал, что берёшь?
Ведь твой ялик не зря непокорные волны
принесли на прибрежный песок. Не похож
ты на принца арабского? Я ошибаюсь?
Нет, ты сам перепутал и взял не своё!
Так нелепо конечно не часто бывает.
Но коль так получилось, то быть нам вдвоём...
Знаю, ты в поединке помощника ищешь,
И за правое дело сражаться готов.
Не могу богатырской добавить силищи,
но ты будешь доволен царевич за то,
чем тебе помогу. Не раздумывай, ну же?!»
В тот же миг Ваня саблю свою обнажил,
и возникло вокруг него с разным оружьем
войско дивное, будто частички души
разорвались на части и каждая стала
как царевич Иван. На лицо близнецы
окружили избушку. И блики металла
рассекали пространство умело, рубцы
оставляя на теле грабителей. К ночи
поединок затих. И разбойников след
затерялся в соседней берёзовой роще.
Только трупы остались лежать на земле.
«Ну же, Джинн, покажись? Без тебя мы победу
не смогли одержать бы! Спасибо за всё!»
В той же дымке белесой продолжил беседу
голос странный: «Поспи-ка ты пару часов...
На рассвете, Ванюша, пора отправляться
в край родимый. Ведь ждёт, не дождётся отец
возвращенья любимого сына!»
« Лекарство
я ему не достал...»
«Из смарагдов венец
ты найдёшь в сундуках, что награбили тати.
Для царицы коварной его прихвати.
И увидишь, какой дорогой благодатью
обернётся подарок. Меж тонких пластин
золотого металла искрится огромный,
никому не подвластный волшебный смарагд,
Что способен завесы срывать с вероломных
и коварный созданий..." Тут, в сон до утра
погрузился парнишка. А джинн до рассвета
белой дымкой стерёг от зловещих стихий.
И как только на небе блестящей монетой
солнце сбросило цепи ночной шелухи,
дымка белою тучкой в сосуде укрылась.
А царевич, проснувшись, отправился в путь.
И летел впереди голубок белокрылый
да указывал к дому родному тропу...
Долго ль, коротко ль? Время в дороге струится
как в песочных часах. И родимый порог
хлебосольно Ванюшу встречал. А царица,
из окна заприметив, уж ищет предлог:
« да в какие б края отослать бедолагу
чтобы старый отец и не вспомнил о нём?»
А царевич проходит уверенным шагом
прямо к царским покоям. Пылает огнём
из смарагдов венец, что в подарок привёз он
из далёкого края отцовой жене.
И незримо за Ваней туманом белёсым
верный Джинн наблюдает. «В какой же казне
откопал ты подобное диво, Ванюша?» -
В восхищеньи дрожит у царицы рука.
«Да за это не жалко отдать мне и душу!»
Тут от яркого солнца смарагд засверкал.
Без раздумий она на себя одевает
филигранной работы волшебный венец.
Вся натура души её черной взмывает
превратившись в гюрзу. И упал, зазвенев
на гранитные плиты венец. А царевич
замахнулся мечом над шипящей змеёй.
«Недостойно, Иван, быть во власти у гнева»-
Джинн его укоряет, -«Дорогой прямой
пусть она уползает в гадюшник отселе.
Не марай понапрасну ты руки в крови.
Два желанья твоих я исполнил. И цели
ты достиг, наконец. А теперь говори
своё третье желанье. Когда я исполню
все заданья твои, то навек обрету
долгожданную волю. И росчерки молний
обозначат мне жизни грядущей черту!»
«Мне не нужно ни злата, не нужно камений,
я богатство земное добуду и сам.
На глаза покажись мне всего на мгновенье,
чтоб увидеть я мог, кто творит чудеса».
«Это воля твоя! А жалеть не придётся
за такое простое желанье, Иван?
На мгновенье забудешь луну ты и солнце,
затуманится разум, исчезнут слова...
Вот, смотри!» Ветер белую дымку рассеял,
показалась прекрасная пэри* пред ним.
«Ты чужую судьбу взял тогда из пещеры!
Отыщи же свою!» И любовью томим
стал к прекрасной девице царевич. Но пэри,
подарив на прощанье ему поцелуй
белой тучкой нырнула в открытые двери.
А потёртый сосуд превратился в золу...
Пэри – в восточной мифологии существа в виде прекрасных девушек, аналог европейских фей
© Copyright: Дзотта, 2011
Свидетельство о публикации №11105185696
|
