В пряно-мускусном шлейфе Восточного сада,
там, где звонко журчал ледяной ручеёк
(а, окрепнув, срывался с горы водопадом),
заплутал добрый мóлодец в ясный денёк.
Нежный бархат камелий в листве изумрудной
укрывался от солнечных жгучих лучей.
Ах, остаться в раю этом было не трудно!
Путник сбросил на землю котомку с плечей.
Изнывало усталое тело парнишки –
в три ручья пот стекал по челу и вискам…
Искушали на ветках пунцовые вишни:
«Прикоснись и вкуси: я – сочна и сладка!..»
Сень волшебного сада прохладой и негой
За мгновенья поймала скитальца в силки.
Вдруг в глазах его синих, прозрачных, как небо,
от увиденных див расцвели васильки:
шелест крыльев разрезал пространство, и блики
золотого заката блеснули в канве
перламутровых перьев, играл сердоликом
хвост жемчужно-коралловый… Между ветвей
путник диво увидел – прекрасную птицу,
что решила испробовать вишни в саду.
Вдруг безжалостный коршун над ней закружился!
Меткий выстрел парнишки отвадил беду.
Птица с ветки слетела: «Ну, здравствуй, царевич!
Мне известен ответ на любой твой вопрос.
То, что ищешь по прихоти взбалмошной девы,
ты, потратив всю жизнь, никогда не найдёшь...»
«Ты ведь знаешь сама – не по собственной воле
послан был я в далёкие эти края...
Мой отец лихорадкой любовною болен
и отправил за верным лекарством меня.
Нашептала коварная мачеха мысли,
если птичьего выпьет отец молока,
то наполнится тело отца новой жизнью,
Он почувствует: старость еще далека…»
«Я готова, царевич, желанье исполнить,
знаю, сколько всего ты в пути перенёс!
Что скажу тебе, ты хорошенько запомни!
По тропинке ступай, там, где старый утёс –
открывается лес заповедный. У кряжа
ты увидишь песчаной косы полосу.
Крики чаек тебе вход в пещеру укажут.
Там внутри ты найдёшь старый медный сосуд.
В нём заветных желаний напиток хранится.
Не спеши открывать! Путь не близок домой.
А нагрянет беда, вспомни чудо-вещицу
и немедля сосуд с эликсиром открой!
Да запомни, царевич, коварные сети
злая мачеха всюду расставить смогла!
А отец твой беды над собой не заметил,
в его сердце заклятья господствует мгла.
На погибель она тебя, Ваня, послала
и уверена – вы не увидитесь впредь.
Злоключений твоих это только начало.
Только думаю, сможешь ты зло одолеть!..»
Крыльев взмах… и… растаяла чудная птица! …
В изумлении долгом царевич стоял...
***
На рассвете успел дивный сад измениться:
пожелтела трава, да обуглился яр...
Лишь тропинка зелёной травою манила
и звала за собой в неизвестную даль.
И желтели призывно цветы девясила...
Наконец, гор скалистых возникла гряда.
По песку золотому прошёлся парнишка
и при помощи чаек пещеру нашёл.
Там, в стене отсыревшей, нащупал он нишу,
где лежал старый медный сосуд небольшой.
Спрятал Ваня находку в мешочек холщовый,
Помолился, чтоб встретить удачу в пути.
И без устали день и ночь ехал он, чтобы
исцеленье родному отцу принести.
***
Вьётся узкою змейкой дорога лесная,
далеко позади стран далёких туман.
А предчувствие душу тисками сжимает…
Заприметил с оружьем людей у холма.
Ваня вправо свернул, чтоб в чащобе укрыться –
недалече увидел людское жильё.
Ненароком вспугнул он в лощине лисицу,
веток хруст под ногами раздался. Чутьё
обострилось мгновенно. Зловещие звуки
раздавались вблизи той избушки в лесу.
Пробираясь к ограде, изранил в кровь руки,
осторожным движеньем раздвинул листву:
приближалась разбойников шайка к избушке,
кто-то ранен легко был, а кто-то – хромал.
Видно, только вернулись они с заварушки,
чтоб заполнить награбленным все закрома.
В сундуках тяжеленных – каменья и злато,
и с шелками тюки волочились в пыли.
Хохотал от восторга детина косматый,
что так много награбить в набеге смогли.
В голове у Ванюши тревожные мысли:
«Ой, смогу ль одолеть я злодеев один?
Меч надёжный всегда под рукой, разум быстрый
и отвагой меня сам Господь наградил.
Да, боюсь, в одиночку с ватагой не справлюсь...
Кто бы помощь в бою мне сумел оказать?
Но, возможно, глотком эликсира добавлю
я силёнки себе?..» И, срывая печать,
он сосуд откупорил. Белёсою дымкой
окружило Ивана за пару минут.
«Что прикажешь, хозяин? - спросил невидимка,
«Подчиняюсь тому, кто открыл сей сосуд.
«Три желанья твои обязуюсь исполнить!
Удивлен? Ты в пещере другое искал?»
«Да! – ответил Иван. – Думал я, что наполнен
молоком райских птиц..." "Мне неясно пока...
Раньше духи пещеры той не ошибались...
Видно, сам ты напутал и взял не своё...
Так нелепо, конечно, не часто бывает...
Но коль так получилось, то быть нам вдвоём!»
Знаю, ты в поединке помощника ищешь
И за правое дело сражаться готов.
Не могу богатырской добавить силúщи,
но ты скажешь спасибо, царевич, за то,
чем тебе помогу. Не раздумывай, ну же?!»
И как только царевич свой меч обнажил,
появилось вокруг него с разным оружьем
войско витязей: стати могучей мужи.
Да к тому же (родная бы мать не узнала),
как царевич Иван на лицо – близнецы.
Окружили разбойников. Взмахи металла
рассекать стали смело пространство, рубцы
оставляя на теле грабителей. К ночи
поединок затих и разбойников след
затерялся в соседней берёзовой роще.
Только тени деревьев дрожат на земле.
«Ну же, Джинн, покажись! Без тебя мне победы
не увидеть вовек! Благодарен за всё!»
В той же дымке белесой продолжил беседу
голос тихий: «Поспи-ка ты пару часов...
На рассвете, Ванюша, пора отправляться
в край родимый. Ведь ждёт-не дождётся отец
возвращенья любимого сына!» – «Лекарство
я ему не достал...» – «Со смарагдом венец
ты найдёшь в сундуках, что награбили тати.
Для царицы коварной его прихвати.
И увидишь, какой дорогой благодатью
обернётся подарок. Меж тонких пластин
золотого металла искрится огромный,
никому не подвластный волшебный смарагд,
что способен завесы срывать с вероломных
и коварных созданий»… Тут в сон до утра
погрузился царевич. А Джинн до рассвета
в белой дымке хранил их покой от стихий.
И как только на небе блестящей монетой
солнце сбросило ворох ночной шелухи,
дымка лёгкою тучкой в сосуде укрылась.
А царевич, проснувшись, отправился в путь.
Перед ним полетел голубок белокрылый,
стал указывать к дому родному тропу...
Долго ль, коротко ль? Время в дороге струится,
как в песочных часах. Вот родимый порог
наконец Ваня вновь увидал. А царица
из окна заприметив, уж ищет предлог,
как ей дальше от дома услать бедолагу,
чтобы старый отец и не вспомнил о нём!
А царевич проходит уверенным шагом
прямо к царским покоям. Пылает огнём
с изумрудом венец, что в подарок привёз он
из далёкого края отцовой жене.
И незримо за Ваней туманом белёсым
верный Джинн наблюдает… «В какой же стране
откопал ты подобное диво, Ванюша? –
от восторга дрожит у царицы рука! –
Да за это не жалко отдать мне и душу!»
Вдруг от яркого солнца смарагд засверкал.
Без раздумий она на себя надевает
филигранной работы волшебный венец.
Тут душа её дымкою чёрной взмывает,
воплощаясь в гюрзу... И упал, зазвенев,
на гранитные плиты венец. А царевич
замахнулся мечом над шипящей змеёй.
«Не достойно, Иван, быть во власти у гнева, –
Джинн его укоряет, – дорогой прямой
пусть она уползает скорее отселе.
Не марай понапрасну ты руки в крови.
Два желанья твоих я исполнил. И цели
ты достиг, наконец. А теперь говори
своё третье желанье. Когда я исполню
все заданья, возможно, я вновь обрету
долгожданную волю. А росчерки молний
обозначат мне жизни грядущей черту!»
«Мне не нужно ни злата, не нужно камений,
я богатство земное добуду и сам.
На глаза покажись мне всего на мгновенье,
чтоб увидеть я мог, кто творит чудеса!»
«Это воля твоя! А жалеть не придётся,
что такое ты выбрал желанье, Иван?
Ведь тотчас потемнеют и месяц, и солнце,
затуманится разум, забудешь слова...
Что ж, смотри!» Ветер белую дымку рассеял,
показалась прекрасная пери пред ним.
«Ты чужую судьбу взял тогда из пещеры!
Отыщи же свою!»
Тут, любовью томим,
потянулся к девице царевич… Но пери,
подарив на прощанье ему поцелуй,
белой тучкой нырнула в открытые двери.
А старинный сосуд превратился в золу...
| 
